Пещера. По одному из коридоров идут Галадриэль и Мирион. Они медленно направляются к выходу. Мирион, чья ярая нелюбовь к пещерам несколько поблекла в сиянии драгоценных камней, уже не торопится как можно раньше выбраться из «этой противной норы». Дети останавливаются, чтоб рассмотреть свои находки.
Галадриэль: (подбрасывает на ладони маленький слиток золота) Этот кусочек такой забавный.
Мирион: Он похож на палицу.
Галадриэль: Точно! На палицу Тулкаса… Знаешь, я наверное, подарю этот слиток ему… Он такой добрый – Тулкас. Сколько раз меня выручал. Это ведь он помог мне построить ту потайную пещерку, которую я тебе показывала. Он принес камни и уложил их, а я украсила все внутри и посадила кусты вокруг входа.
Мирион: А я и не знал об этом. Я думал, тебе помогали братья.
Галадриэль: Они все даже не подозревают о моем убежище, то есть, все, кроме Финрода, конечно! Я показывала эту пещеру только ему и тебе, больше никому.
Мирион, страшно гордый тем, что ему так доверяют, кивает с многозначительным видом заговорщика: мол, на меня ты всегда можешь положиться.
Галадриэль: (прячет слиток в мешок и достает из кармана несколько драгоценных камней) Взгляни, Мирион, если сложить эти три изумруда вот так (выкладывает камни на ладони) – получится маленький листик земляники. А теперь смотри, (она кладет небольшой рубин рядом с изумрудами) – земляничная ягодка. Я хочу подарить эти камни Яванне. Яванна – моя самая любимая Валиэ: она всегда отвечает на мои вопросы и не отсылает меня поиграть с другими детьми, как все взрослые… Хотя нет, я сделаю еще лучше. Я отдам камни Аулэ и попрошу его сделать из них брошь… Или диадему – земляничные усики можно будет сделать из золота, в центре – изумруды с рубином… (девочка присаживается на корточки и раскладывает камни на полу) По краям – хризолиты… ой, мне хризолитов не хватает! Что делать? Такая хорошенькая диадема должна была получиться!..
Мирион: Может быть, у Аулэ найдутся хризолиты?
Галадриэль: Нет, так неинтересно… Ну ничего, в следующий раз постараюсь найти побольше хризолитов.
Мирион: В следующий раз я сюда не полезу.
Галадриэль: (собирая камни с пола и рассовывая их по карманам) Тогда я возьму с собой Линтаро.
Мирион: (остолбенев от удивления) Ты же с ним в ссоре!
Галадриэль: А я помирилась с ним, когда заносила Алдариону корзину с яблоками. Он вообще очень славный, только упрямый немножко.
Мирион: (решительно) Ну уж нет! Пусть лучше я поселюсь в этой Пещере навеки, но он сюда с тобой не придет!
Галадриэль: (с кокетливым возмущением) Это еще почему? Я могу приводить сюда кого хочу.
Мирион: (твердо) Можешь, конечно, но с ним ты сюда не должна приходить.
Галадриэль: (с притворным изумлением хлопая ресницами) Почему это я не должна?
Мирион (покраснев) Потому что… потому что… Линтаро – дурак, вот!
Галадриэль смеется.
Мирион: (делая попытку сменить тему разговора) А что ты сделаешь с сапфирами?
Галадриэль: Я подарю их маме. Они должны подойти к ее любимому синему платью. А Финрод недавно показал мне эскиз такого замечательного ожерелья: в виде стайки крошечных морских коньков, которые цепляются хвостами друг за друга и за лучи морских звездочек. Для этого ожерелья нужны сапфиры и алмазы.
Мирион: (видно, что он уже давно хочет задать этот вопрос) Послушай, а что же тогда останется тебе?
Галадриэль: (беспечно) Что-нибудь останется. А нет, так мы всегда сможем вернуться сюда и поискать еще.
Мирион тихо, очень тихо вздыхает.
***
Поляна у входа в Пещеру. Тишина. Даже птицы смолкли. В пронзительно синем небе парит ястреб. На камне возле самого входа греется крупный шоколадно-янтарный скорпион. В дальнем углу поляны, в тени утеса стоит гнедой конь Ангрода по имени Ветер. На его морде застыло выражение глубочайшей скуки. Он уже успел повыщипать всю самую сочную траву, исследовать все близлежащие лощинки и совершить несколько карательных рейдов на гнезда скорпионов. Но все эти развлечения приелись ему, и он погрузился в угрюмую меланхолию, из которой его не может вывести даже нахальное возвращение одного из представителей разогнанного скорпионьего племени. Внезапно Ветер настораживает уши. Скорпион у входа тоже проявляет признаки беспокойства: он покачивает клешнями и хвостом, а потом юркает в щель между камнями.
На тропинке, ведущей на поляну, появляется Финрод. Рядом с ним идет Ласточка. Лошади приветствуют друг друга радостным ржанием.
Финрод: А вот и Ветер. Маешься, бедняга? (он ободряюще треплет гнедого по холке) Как видишь, Ласточка теперь составит тебе компанию… Вы подождите нас здесь. Если что-нибудь случится, возвращайтесь домой и постарайтесь привести подмогу, ладно?
Погладив Ласточку по шелковистой гриве, Финрод направляется к входу. Ему приходится наклониться, чтобы войти.
Финрод: (со смешком) Кажется, я немного вырос с тех пор, как был здесь в последний раз.
Некоторое время он идет, согнувшись, и только тогда, когда проход, расширившись, выводит его в первую пещеру, он выпрямляет спину.
Финрод: (останавливаясь) Так. И какой же из двух коридоров они выбрали?
Но ему не приходится долго гадать. Первое, что бросается ему в глаза, когда он пересекает пещеру – это стрелка, начерченная мелом перед входом в правый коридор.
Финрод: Хоть за это спасибо. По крайней мере, не придется тратить время на их поиски.
И он пускается по следу так быстро, как только позволяет неровный пол в пещере и необходимость следить за указательными знаками на стенах. Наконец, после очередного поворота, он сталкивается нос к носу с Галадриэлью и Мирионом. Дети вскрикивают от неожиданности.
Галадриэль: Ой, Финрод, как же ты нас напугал!
Финрод: (безжалостно) Я – это еще не самое страшное, что может случиться с вами в этой пещере. (деловым тоном) А ну-ка, ребятки, дате мне руки и поспешим.
И, не дожидаясь ответа, он берет детей за руки и быстрыми шагами направляется к выходу. Галадриэль и Мирион едва поспевают за ним.
Галадриэль: (жалобно) Ну почему эти взрослые всегда должны прийти и все испортить!
Мирион: (обеспокоено) А что страшное должно с нами случиться. Финрод?
Финрод: Не знаю, Мирион, понятия не имею. Возможно, с нами сегодня ничего и не слу…
Он не успевает договорить. Откуда-то спереди в тишину Пещеры врывается глухой рокот, похожий на ворчание пробуждающего ото сна гигантского льва. Рокот нарастает, приближается, отзываясь громовым эхом по всей Пещере. Земля трясется под ногами, по стенам и потолку змеятся трещины, сверху падают камни. Галадриэль и Мирион в страхе прижимаются к Финроду.
Финрод: Назад! Бежим скорей назад!
И, поворачивая вспять, он увлекает за собой перепуганных детей.
Грохот становится все оглушительней. Теперь кажется, что он исходит отовсюду. Огромные валуны, сорвавшись с потолка и стен, падают, подпрыгивая, перекатываясь и грозя сбить с ног бегущих.
Финрод: На землю! Быстро!
Все трое бросаются на пол. В этот момент грохот, достигнув своего фортиссимо, смолкает так же внезапно, как и возник. Лишь отдаленный гул, слабое потрескивание стен и легкое подрагивание земли напоминает о только что пронесшемся бедствии.
Финрод, Галадриэль и Мирион медленно поднимают головы.
Мирион: (закашлявшись от еще не осевшей пыли) Что это было?
Финрод: (принимая сидячее положение) Обвал.
Галадриэль громко чихает. Откуда-то сверху срывается маленький камешек и падает рядом с Мирионом. Мальчик поеживается и боязливо оглядывает стены и потолок. Финрод достает из кармана платок и протягивает сестре.
Галадриэль: Спасибо. А-а-а-а-пчхи-и!
Мирион: (в панике) Перестань! Не чихай больше!
Финрод: (успокаивающе) Не бойся, Мирион. От чиханья обвалы не случаются.
Мирион: А от чего случаются?
Финрод: (назидательно) От непослушанья.
***
Поляна перед входом в Пещеру. Обвал расширил вход, с силой извергнув наружу огромные глыбы камней и завалив ими площадь в несколько акров.
На поляне уже собралось с десяток встревоженных эльфов. Подобного несчастья не случалось в Тирионе с тех самых пор, как во время неудачного опыта мощный взрыв разнес на части лабораторию Фэанора. Сам Фэанор тогда не пострадал, но черепица и кирпичи, разлетевшиеся во все стороны, ранили двух случайных прохожих. Впрочем, все признают, что сегодняшнее происшествие намного серьезней: во-первых, по числу жертв – трое вместо двух, во-вторых, вполне возможно, что пострадавших уже нет в живых.
Все больше и больше эльфов прибывают на поляну. Они несут кирки, лопаты, заступы и ломы, а также бревна для подпорок – крепить стены и потолок Пещеры, когда начнут разбирать завал.
На тропинке, выходящей на поляну, появляются Финарфин, ведущий под руку Эарвен. Увидев каменную преграду, безжалостно разлучившую ее с детьми, Эарвен бросается вперед и, остановившись перед завалом, в отчаянии заламывает руки.
Эарвен: О, Эру Милосердный, сжалься над моими детьми! (сквозь слезы) Финрод, сыночек мой… Галадриэль, моя маленькая… (и, разрыдавшись, она прячет лицо на груди мужа)
Финарфин: (успокаивающе гладя ее по волосам) Не плачь, моя хорошая. Вот увидишь, с ними не случилось ничего плохого.
В этот момент на поляну выходит Аманиэль, бледная, как смерть, с остановившимся взглядом. Прижав одну руку к сердцу, а другую вытянув перед собой, она подходит к бывшему входу в Пещеру. Положив протянутую руку на камни, она несколько мгновений стоит неподвижно, словно статуя, потом, отняв руку от каменной стены, медленно отходит. Внезапно она замечает стоящих поодаль Эарвен с Финарфином. Аманиэль останавливает; кажется, что она хочет заговорить с ними, но затем, передумав, она плотно смыкает губы и, со вздохом опустив голову, проходит стороной.
Навстречу ей уже спешит ее подруга Лириэн – живая, румяная эльфийка с темно-каштановыми локонами.
Лириэн: (бросаясь на шею подруге) Аманиэль, милая, какой кашмар! Какой ужас! Я просто ушам своим не поверила, когда мне сказали. Бедные дети!
Мимо проходит Алдарион. Услышав эти слова, он останавливается и слегка толкает Лириэн локтем. Лириэн вздрагивает и оборачивается.
Алдарион: (выразительно глядя на Аманиэль) Ну что это ты так распричиталась, соседка. Ничего с этими проказниками не случится (с шутливой строгостью) – разве что хорошая головомойка, когда они выйдут оттуда.
И ласково потрепав Аманиэль по плечу, он идет дальше.
Между тем все готово к тому, чтобы начать разбирать завал. Финарфин, оставив жену на попечение Анайрэ и взяв в руки кирку, присоединяется к остальным. Но не успевают эльфы вытащить первый камень, как слышится громкий, энергичный топот пары крепких ног, и на поляну выбегает Тулкас.
Остановившись, он откидывает с глаз огненно-рыжие кудри и проводит ладонью по лбу.
Тулкас: (с шумом переводя дыхание) Фу, насилу успел – в самый раз. (подбирает с земли один из запасных ломов – хрупкая палочка в его мощной руке – с усмешкой подбрасывает его на ладони и бросает на землю) Так, расступитесь, малыши, дайте пройти (он осторожно пробирается в толпе эльфов к завалу) С вашими игрушками вы здесь, пожалуй, весь день прокопаетесь, а для меня… (снимает с плеча палицу, прислоняет ее к скале и начинает закатывать рукава расшитой рубахи)… это дело минутное.
Засучив рукава, он примеривается к самой большой глыбе и… застывает, наклонившись над ней с протянутыми руками, когда чей-то спокойный голос с неуловимой насмешливой ноткой произносит.
Голос: не советую, брат Тулкас, не советую.
Тулкас, не разгибая спины, поворачивает голову. На краю поляны стоит, скрестив руки на груди, Аулэ. Ветер, поднявшийся к вечеру, развевает полы его дорожного плаща из тяжелой темной материи и едва шевелит его длинные черные волосы, перехваченные стальным обручем.
Медленно, степенным шагом Аулэ направляется к Тулкасу. Тулкас выпрямляется и стоит, смущенно переступая с ноги на ногу.
Тулкас: Да я только помочь хотел. Для меня это – пара пустяков, а им – день работы.
Аулэ: (с той же насмешливой ноткой в голосе) Это, конечно, благородно с твоей стороны, брат Тулкас, но боюсь, в данном случае твоя помощь ничего, кроме вреда не принесла бы.
Тулкас: (недоуменно почесав в затылке) А в чем дело, брат Аулэ?
Аулэ: (внимательно изучая склон горы над заваленным входом в Пещеру) Этот завал сейчас – единственное, что поддерживает свод Пещеры, который рухнет, если кто-нибудь попробует извлечь хотя бы несколько камней. А рухнет он на головы тех, кого вы пытаетесь спасти.
По толпе, стоящей на поляне, проносится испуганный шепот. Эарвен, всхлипнув, прижимает к губам обе руки с судорожно сплетенными пальцами. Аманиэль опускается на один из камней, которыми усеяна поляна, и закрывает лицо руками.
Финарфин, отделившись от остальных, приближается к Аулэ.
Финарфин: Что же нам тогда делать, Владыка Аулэ?
Аулэ: Вам – ничего, разве что набраться терпения, а мне надо подумать и сделать кое-какие расчеты.
Финарфин возвращается к жене.
Аулэ же подходит к огромному валуну, лежащему неподалеку от входа, поросшему снизу мхом и совершенно плоскому сверху. Склонившись над ним, он легко, едва касаясь, проводит по камню рукой, а затем начинает медленно водить по нему пальцем. И вот, на серой поверхности валуна начинают проявляться, сперва неясно, а потом все четче и четче различные линии: прямы, волнистые и ломанные, толстые и тонкие. Аулэ чертит, стирает, задумывается на мгновение и снова чертит, и постепенно на камне вырисовывается трехмерное изображение Пещеры. Сосредоточенно сдвинув брови, Аулэ продолжает чертить, то добавляя новые линии, то перемещая старые. Видно, что он чем-то недоволен. Внезапно его отвлекает нетерпеливое покашливание.
Аулэ резко поднимает голову; Тулкас, который устав от бездействия, начал расхаживать взад и вперед перед входом, поигрывая от скуки своей палицей, останавливается и виновато опускает взгляд. Аулэ грозно смотрит на него, потом вновь склоняется над чертежом.
Яркое дневное сияние уже давно сменилось нежным, задумчивым вечерним светом. Прохладный ветер то и дело налетает на толпу, замершую в ожидании. Финарфин снимает свой плащ и накидывает его на плечи Эарвен. Лириэн, обняв Аманиэль, шепчет ей на ухо слова утешения. Вдруг в толпе раздается чей-то голос:
Голос: Бедные ребята. Кто знает, может быть, их уже и в живых нет…
Эта реплика, словно камень, брошенный в воду, вызывает волнение среди собравшихся; некоторые эльфы вздыхают, другие покачивают головой, иные скорбно приподняв брови, обмениваются многозначительными кивками или перешептываются: «Быть может, и вправду…», «Действительно, кто знает?..» - слышится отовсюду. Эарвен, прижавшись к мужу, тихо плачет. Стоящий рядом Ородрет ласково гладит ее по руке. Ангрод и Аэгнор, так и не выпустившие из рук свои инструменты, стоят, растеряно переглядываясь. Аманиэль, словно окаменев, сидит, беспомощно сложив на коленях руки, уставив перед собой неподвижный взгляд.
Тулкас перестает вертеть палицей над головой и прислушивается к разговорам, задумчиво комкая в горсти свою курчавую бородку. Внезапно его осеняет идея.
Тулкас: (просияв) Зачем гадать: живы – не живы. Нужно просто спросить у брата Мандоса, он-то наверняка будет знать.
Аулэ, который тревожно хмурит брови, каждый раз, когда огромная палица Тулкаса пролетает слишком близко от завала, ухватывается за это предложение.
Аулэ: (одобрительно) В самом деле, брат Тулкас, прекрасная мысль! А почему бы тебе самому не сбегать к брату Намо и не спросить его.
Тулкас: (с широкой улыбкой) И то верно! (вскидывает палицу на плечо) Я мигом.
И, сорвавшись с места, в мгновение ока исчезает из вида.
Аулэ облегченно вздыхает и снова углубляется в расчеты.
На поляне уставшие от ожидания эльфы переговариваются вполголоса. Аманиэль, вышедшая из оцепенения, в котором она находилась, тихо причитает, опустив голову на плечо Лириэн.
Аманиэль: (плача) Не должна я была отпускать его с этой девчонкой. От нее же одни неприятности…
Эти слова, сказанные чуть громче, чем следовало бы, произносятся в полной тишине. Все эльфы, разом умолкнув, поворачиваются в сторону Аманиэли. Лириэн прерывает это неловкое молчание.
Лириэн (с мягким укором) Ну что ты, Аманиэль, как так можно, о бедной девочке. Она, может быть, и шалунья, но сердце у нее золотое. Если б не она, моя Миримэ так и сидела бы дома дни напролет, пока не срастется нога. А теперь она может выезжать верхом. Разве любая девочка могла бы так поступить – взять и отдать другой свою любимую лошадь.
Алдарион, на протяжении всей речи Лириэн кивавший головой, вставляет и свое слово.
Алдарион: Это верно, соседка, ты девчушку не ругай. Галадриэль – сорванец, хуже любого мальчишки, но ребенок она справедливый… Да вот на днях. Забрались они с Мирионом в мой сад и сорвали несколько яблок. Тайком, конечно, видно, чтоб интереснее было. (щеки Аманиэли заливает густая краска стыда) Я на них, разумеется, не сержусь – что мне яблоко-другое. Но только в тот же день, ближе к вечеру, приходит Галадриэль с полной корзиной яблок, а в корзине – записка: «так, мол, и так, извините нас…» и не простая записка, а в стихах! Ну скажите на милость, какая другая девочка так бы сделала!
Жаль, не сказал Алдарион, что именно не сделала бы другая девочка: не залезла бы в чужой сад за яблоками или не извинилась бы за свой проступок. И еще, скажу я вам, талантливые существа – эльфы: сочинить такие трогательные надгробные речи без соответствующей практики…
В эту самую минуту слышится топот, громкое пыхтенье и на поляну, согнувшись в три погибели под тяжестью громадной каменной плиты, трусцой выбегает Тулкас. Остановившись, он осторожно опускает плиту на землю и тяжело отдуваясь, присаживается на корточки рядом с ней.
Все взгляды мгновенно обращаются на него. Даже Аулэ оторвался от своих вычислений и вопросительно смотрит на Тулкаса.
Аулэ, Ну? Что ответил брат Намо?
Тулкас: (приподняв брови и почесав в затылке) Да как тебе сказать, брат Аулэ. Брат Намо, видно, был здорово не в духе. Даже разговаривать со мной не захотел. Только дал мне вот эту скрижаль. Тут, говорит, имена всех, кто поступил в мои чертоги за сегодняшний день…
Аулэ: (ошеломленно) Брат Мандос дал ТЕБЕ свои СПИСКИ?! (наклонив голову набок, он с недоверием смотрит на каменную плиту, принесенную Тулкасом. Потом продолжает нетерпеливо) Ладно, предположим. И что там написано?
Тулкас: (смущенно отводит взгляд) Да я… не успел прочесть. У брата Намо. признаться, ужасный почерк, а я… так спешил… никак не было времени разбираться в этих кара… ну, в общем, в том, что там нацарапано…
С этими словами Тулкас берет плиту и ставит ее перед Аулэ. Тут вглядывается в написанное, потом едва заметно улыбается и обращается к примолкнувшим, застывшим в напряженном ожидании эльфам.
Аулэ: (успокаивающе) Не волнуйтесь, ваших детей нет в Списках.
По толпе проносится вздох облегчения.
Аулэ осторожно кладет плиту на землю лицевой стороной вниз.
Тулкас: (ковыряя в земле рукояткой своей палицы) Ну как, брат Аулэ, решил, что нужно сделать?
Аулэ: (удовлетворенно, отряхивая ладони друг о друга) Да, решил. Здесь придется вырастить жилу из твердой горной породы – базальтовую или гранитную – другого выхода я не вижу. Конечно, строению этой горы базальтовые или гранитные пласты нужны не больше, чем бобру лютня (вздыхает), но, что поделаешь…
Аулэ отходит на несколько шагов от завала и властным жестом простирает руки к горе. Поляна наполняется органным гулом, похожим на гудение исполинского пчелиного улья. Земля трясется под ногами мелкой, прерывистой дрожью. Несколько камней, отделившись от завала, выкатываются на поляну.
В толпе Карантир тычет локтем в бок стоящего рядом Маэдроса.
Карантир: (саркастически) Не знаю, право, рухнул бы свод, начни мы разбирать камни, или нет, но от такой тряски он уж наверняка грохнется.
Вдруг небольшой камень, мирно лежавший до этого на земле, срывается с места, катится к ноге Карантира и, слегка ударив его по пятке, откатывается назад. Карантир ойкает и подпрыгивает на одной ноге.
Маэдрос: (с усмешкой) Ты лучше прикуси язык, братишка, а то, пожалуй, без ноги останешься.
Карантир свирепо смотрит на старшего брата, но возражать не решается и с досадой отворачивается от него.
Между тем гул становится все глуше и вскоре совсем затихает. Аулэ опускает руки и отходит в сторону.
Аулэ: Можете разбирать завал. Моя работа закончена.
Эльфы хватаются за свои инструменты, но Тулкас опережает их.
Тулкас: А моя работа только начинается (снова засучивает рукава) Отойдите-ка в сторонку, а то как бы я кого не зашиб.
И начинает легко, словно пуховые подушки, вытаскивать камни один за другим и сваливает их у входа.
Аулэ минуту-другую наблюдает за ним, затем, решив, что дело больше не нуждается в его присмотре, шагает к скале, огораживающей поляну с восточной стороны, и входит в нее – будто две капли ртути сливаются друг с другом. Но его уход замечают немногие – большинство не отрывают взгляда от входа в Пещеру, куда совсем скоро можно будет войти.
И вот из образовавшегося в толще камней отверстия выглядывает Галадриэль. Увидев Тулкаса, она приветливо машет ему рукой и подбегает к нему.
Галадриэль: Тулкас! Привет! Я так и знала, что ты придешь и вытащишь нас отсюда.
Тулкас (взяв девочку на руки) Привет, бельчонок! ну и задала ты нам жару! А где остальные?
В ответ на его вопрос из Пещеры выбегает Мирион. Аманиэль, всплеснув руками, бросается к нему и обнимает, осыпая вперемешку то поцелуями, то подзатыльниками. А Тулкас сдает Галадриэль с рук на руки плачущей от радости Эарвен.
Последним из Пещеры выходит Финрод.
***
Сад вокруг дома Финарфина. На дорожке, ведущей к парадному крыльцу, появляется вся семья, возвращающаяся после тяжелого дня домой. Впереди, то и дело пускаясь бегом, идет Аэгнор, за ним – Финарфин под руку с Эарвен; рядом с ними – Ородрет. Следом – Ангрод, и замыкает шествие Финрод с Галадриэлью на руках. Эарвен все время оборачивается и смотрит на дочь, словно боится, что она вдруг исчезнет.
Галадриэль, сонная, положила голову на плечо брата и обвила руками его шею. Иногда она зевает, прикрывая рот ладошкой. Вид у нее непривычно грустный.
Галадриэль: (приподняв голову, тихо) Финрод, скажи, а мама бы очень огорчилась, если б со мной что-нибудь случилось?
Финрод: (так же тихо) Конечно, глупенькая! Мама бы просто умерла от горя.
Галадриэль: (немного подумав) Знаешь, я думаю, она бы расстроилась больше, если б что-нибудь случилось с тобой.
Финрод: (заглядывая ей в лицо) Почему ты так думаешь, sellince?
Галадриэль: (со вздохом) Ты взрослый, умный, хороший, а от меня никакого толку, одни неприятности.
Финрод: (мягко) Неприятности, лисенок, не от тебя, а от твоих необдуманных поступков. Ну а то, что я взрослый (улыбается) не моя заслуга; ты тоже повзрослеешь и поумнеешь, и, как знать, может быть, станешь умнее меня.
Перспектива стать умнее Финрода так потрясает Галадриэль, что на мгновение прогоняет всю ее сонливость. Засунув указательный палец в рот, девочка с серьезным видом обдумывает сказанное Финродом. Затем она печально качает головой.
Галадриэль: Ну уж это вряд ли. (задумывается) Может быть, я и буду такой же умной (вздыхает), но такой же хорошей мне не быть…
Галадриэль снова кладет голову на плечо брата, и, когда Финрод входит в дом, она уже спит крепким сном маленькой девочки, утомленной дневными проказами.
Конец Эпизода №______
В родную "Психушку", наверное, буду выкладывать уже завтра - сегодня что-то и-нет глючит.