La Clemenza di Tito...

Немилосердный отчет о "Милосердии Тита" В четырех частях, без пролога и эпилога.

Вот сейчас будет много-много букв, и слов, и как всегда, нужные слова не находятся … Потому что музыку сказать вообще трудно…

"Deh per questo instante solo..." или Meet SextusПомимо естественного интереса послушать La Clemenza, вызванного у меня Агнетой, было еще и желание проверить правильность кое-какой догадки, или если точнее, одного впечатления. Которое возникло при знакомстве с Deh per questo… с диска Mozart Arias (если честно, мне исполнение с этого альбома понравилось больше, чем в самой Зальцбургской постановке. Кто желает, может сравнить: С диска - Зальцбург) А было это впечатление настолько прилипчивым – чего со мной почти никогда не бывает – и основывалось это впечатление на одной только музыке. Ибо сюжет я знала лишь очень приблизительно. И по-итальянски ферштее нихт. Знала только что это ария Секста из 2 Акта – вроде, раскаятельная, перед кажущейся неизбежной казнью. Вот и все.
Слушаю, слушаю, и не могу отделаться от убежденности, что вот персонаж, переживает, страдает, ему горько-грусто-плохо. И впереди ему ничего хорошего не светит… А он, елки-ежики, это не светящее ему впереди ничего хорошего, не осознает до конца, да и никак не осознает. Потому что надеется. Нет-нет, не осознанно надеется. У его надежды нет никакого логического основания. Нет. То ли в глубине души он фаталист – и будь что будет. Нет, не так. Скорее он просто не способен жить иначе, нежели настоящим мигом. Он просто счастливец, который не предвидит будущего, потому что будущего – осознанного, увиденного, прочувствованного – для него не существует. «Есть только миг, между прошлым и будущим…»
Об этом говорит только музыка. Она еще кое о чем говорит – так и хочется отнести персонаж к одной чудной категории людей… Но хочется сперва увидеть, услышать оперу от начала и до конца. С субтитрами. Прежде чем делать выводы.

Сама операСама опера.
Ох, давно, давно, не получала я такого удовольствия. Еще раз низкий поклон фарингиту, Моцарту, Весселине и славному трекеру Демоноиду! Опера была прослушана на ура. Несмотря на небольшие «глюки»
Нет, я не ярый противник классических опер в современной обработке, если эта обработка сохраняет уважение к музыке, к материалу. Хотя сама по наивности своей предпочитаю постановки классические: с традиционными костюмами, декорациями… Но на любую современную обработку не плююсь, только за то, что режиссер посмел…, позволил себе…, замахнулся и т.д. В принципе, постановка неплохая, во многом забавная, особо праведного гнева не вызывающая. Были впрочем кое-какие моменты, которые напрягали.
Во-первых, манера исполнения. Имхо, постановщик (полагаю, это его ответственность) малость переборщил с невокальными выразительными средствами: всякими вздохами, шепотом, вскриками, проговариванием некоторых фраз, рррррычанием и т.д. Особенно страдает этим Тит. Немного – Виттелия. Секст, умничка, ведет себя в этом отношении много приличнее.
Потом, обидно за образ Тита. Эта параноидально-шизофреническая окраска персонажа немножко доставала. Понимаю, режиссер счел скучным обычный образ просвещенного, милосердного и тра-ля-ля монарха. Но, имхо, перегнул с этим палку. Кроме того, не очень понравился сам исполнитель партии Тита. То ли он местами не тянул, то ли у него просто такой глуховатый тембр (особенно на низких), то ли еще что, но Тит не грел душу.
Зато была вполне милый Анний. Такой хороший-порядочный-приличный мальчик. И позабавила Виттелия (ах, этот ее ротик бантиком и хлопающие реснички).

Секст and Sextuslike creatures...Ну и конечно Секст.
Вот она могучая сила музыки. Не нужны слова, не нужно смотреть на экран. Есть музыка, есть поющий голос. И образ встает перед мысленным взором, яркий, выпуклый. Музыка все напела правильно. Проверка текстом и картинками показала, да, Секст – типичная пуся. Один из довольной ярко выраженной категории пусь.
Что такое «пуся». (или «лапа», кому как нравится. Притом, произносить слово «пуся» нужно без малейшего оттенка иронии – ибо теряется его сущность). Пуся (а в особенности пуся, получившая хорошее воспитание, духовное и нравственное) это замечательное создание. Ласковое, нежное, привязчивое. Способное тонко чувствовать, а также, сочувствовать. Люди добрые, порядочные обычно не остаются равнодушными к пусе, люди дурные, впрочем, тоже, так как жизнь пуси – это чувства, а на чувствах можно сыграть любую мелодию.
А пуся – это воплощенное чувство, эмоция. Пуся живет чувствами. Так, где мы привыкли говорить, «он подумал», «он предположил» - в случае с пусей следует сменить на «он ощутил», «он почувствовал» Это не плохо, нет-нет. Это просто так. Баланс «разум и чувства» у пуси смещен в сторону сердца. И как бывает при любом нарушенном балансе, сердце у пуси развито больше, и порой приходит к лучшим «выводам», чем голова многих «сбалансированных» созданий.
По этим по самым причинам пуся – мечта поэта. Это поток эмоций, чистых, искренних, ибо чувства пуся почти никогда не симулирует, да и, наверное, не способен на это.
А еще пуся, существо по большому счету счастливое. Это не сразу становится понятным, ведь пуси способны и страдать, да так, что мало никому не покажется. Но, как существу, живущему настоящей минутой, пусе, к счастью, не дано измерить протяженность трагедии, печали. Будущего для пуси как бы не существует. Точнее, оно есть настоящее, а настоящее – это то, то пуся чувствует в данную минуту.
Вот отсюда и та надежда Секста, звучащая в Deh per questo instante solo…

Лирическое отступление:
Вот Виттелия поет "Non più di fiori". Музыка решительная, патетическая, в ней звучит душевный подъем, который одновременно дитя и недавно пережитой бури эмоций и расчета, и склонной к авантюризму натуры Виттелии. О, Виттелия точно знает, что ее может ждать; и если ее отправят на смерть – она это предвидела, а если помилуют, что ж, она на это рассчитывала. Она идет на новую авантюру.

Вот Анний просит за друга перед императором. Музыкальный узор такой аккуратно-симметричный. Такой выверенный. Анний, конечно, тоже (как и все персонажи) находится в когтях эмоций, но на него эти когти действуют, похоже, меньше. В звучании музыки словно видны шарики, крутящиеся у него в голову. «Так, Секст, дурень, втянул себя в идиотскую историю, но... his record is clean, император – добрая душа, напомним ему об этом, может, и пронесет.»

Ну а Секст? Пока в первый раз прослушивала Deh per questo instante solo… в голове угнездилась картинка, которую оттуда трудно вышибить.
Рассвет. На веранду деревенского домика поднимается мокрая, грязная киса. Которая накануне стащила из кухни целую куру, и сбежала в ночь, под проливной дождь, спасаясь от швабры правосудия. Теперь она вернулась. Ей страшно, но она поднимается на веранду (оставляя за собой цепочку следов от грязных лапок). По привычке она тычется в угол, где обычно стоит блюдце с молочком, увы, молочка нет. Никто больше не любит бедную провинившуюся кису. Киса издает жалобный мявк. Вдалеке слышатся шаги, гремит гневный голос хозяйки. Киса забивается в уголок веранды, но инстинктивно выбирает уголок, хорошо освещенный солнце, чтобы просушить мокрую шерстку. Она трепещет, представляя себе карающий ботинок или веник (ну и совесть кисина не совсем чиста, что греха таить), но, при всем трепете, киса то и дело принимается вылизываться – не от бесчувственности, отнюдь, чисто инстинктивно…
Вот. Такой глюк.
А еще представлялся молодой патриций, отчего-то нарисованный в стиле аниме, но это абсолютно неинтересно.

Last but not least

Тот, кто осилил вышенацарапанное, награждается медалью за мужество.

La Clemenza di Tito...

Смотрите также